разных валют, разных языков. Дэвид ввел стандартизацию. Внутри его компании сотрудники Sassoon вели дела на иудейско-арабском языке - арабских словах, написанных еврейскими буквами - языке, который они привезли с собой из Багдада. Но когда дело дошло до деловой переписки, Дэвид приказал писать письма клиентам, поставщикам и другим компаниям точным английским шрифтом, хотя сам он почти не читал и не говорил на этом языке. Он приказал, чтобы на канцелярских принадлежностях стоял фирменный знак Сассуна, а чеки компании печатались как на иврите, так и на английском. Он перешел на более формальную систему бухгалтерского учета - бухгалтерские книги и бухгалтерские проводки, используемые крупными британскими фирмами. Он не одобрял торг, который был типичным способом ведения бизнеса торговцами в доках и на базарах. Вместо этого он восхищался британской моделью приличия. Он считал, что в кризисные времена спокойствие будет полезно для бизнеса.

Дэвид понял, что для достижения успеха ему необходимо быть гибким и

сохранять собственную идентичность и ценности, даже когда он управлял новой и могущественной империей. Он поклялся в верности Британской империи и готовил своих сыновей и бизнесменов к служению ей. Но его иудаизм и статус аутсайдера смягчили некоторые жесткие грани его принятия британского колониализма. В Багдаде Сассуны активно поддерживали благотворительность и продолжали делать это в Бомбее, строя синагоги и поддерживая евреев, впавших в нищету. Как и многие представители его класса, Дэвид владел рабом в Индии, но он освободил его и зафиксировал факт освобождения в официальном документе, чтобы гарантировать, что он не попадет в рабство снова. Он основал и построил первую больницу, которая принимала индийских пациентов. Оглядываясь назад, легко критиковать то, что Дэвид принял колониализм и империализм. В Европе, России и, позднее, в Соединенных Штатах многие евреи, оказавшиеся перед аналогичным моральным выбором, связанным с колониализмом и эксцессами капитализма, приняли социализм.

Дэвид был первопроходцем в том, что станет привычной фигурой.

В то время как индустриализация и современные финансы охватили весь мир: либеральный еврейский бизнесмен, чьи навыки и таланты привели к баснословному финансовому успеху, но чья история личных трудностей и приверженность еврейским ценностям сделали его более прогрессивным в социальном и политическом плане.

 

В БАГДАДЕ Сассуны опирались на вековые связи и отношения, которые простирались по всему Ближнему Востоку. Теперь Дэвид начинал работу в новой стране, не имея налаженных связей. Как им управлять? Как создать лояльную рабочую силу, обученную его методам и готовую воспользоваться возможностями, открывающимися благодаря новым коммуникациям, индустриализации и транспорту?

Он придумал идею создания школ Сассуна. Дэвид создал эквивалент города компании Сассуна, призванный привлечь еврейских беженцев, сначала из Багдада, а затем со всей Османской империи, и превратить их в преданных работников. Бедные и стремящиеся к успеху семьи присылали своих сыновей-подростков из Багдада, Сирии, Ирана и Афганистана. Они поступали в Благотворительный институт Дэвида Сассуна, где по учебникам, разработанным по заказу Дэвида, подростков обучали арабскому языку, географии, арифметике, бухгалтерскому учету и ивриту. Затем их нанимали в качестве клерков для учета покупок и продаж на складах Сассуна или отправляли на переговоры о продаже тюков хлопка с британскими покупателями. По субботам, в еврейский шаббат, склады Сассуна закрывались.

Сотрудники собирались на религиозные службы в доме Дэвида Сассуна, а позже - в первой синагоге Бомбея, которую он построил. Если сотрудники заболевали, они могли обратиться за помощью в больницу Sassoon General Hospital в соседней Пуне, построенную и одаренную Дэвидом. Если они хотели продолжить обучение, то могли посещать лекции или пользоваться библиотекой в Механическом институте Дэвида Сассуна , где были представлены механические модели и читались лекции по науке и технике.

Сотрудникам, вышедшим на пенсию и не имеющим семьи, которая могла бы позаботиться о них, давали деньги на еду. Когда они умирали, их хоронили на еврейском кладбище, основанном Сассуном. Социальная сеть Дэвида "от школы до могилы" привлекала все больший поток рабочих на его склады и офисы. Это стоило ему около 300 000 долларов в год в пересчете на сегодняшние деньги - и купило его амбиции, талант и преданность.

Менее чем через десять лет после прибытия в Бомбей Дэвид Сассун стал одним из самых богатых людей в Индии. Британский губернатор Бомбея назвал его "первым из наших неевропейских купцов по богатству и ответственности". Он только начинал.

 

В то время как Великая Британия расширялась по всему миру благодаря завоеваниям, агрессивной торговой политике, быстрым технологическим инновациям и использованию амбиций и способностей иностранцев и чужаков, таких как Дэвид Сассун, Китай становился все более замкнутым, склеротичным, устремленным внутрь себя и высокомерным. Его слабость проистекала из его успеха. Уже в 1800 году Китай был доминирующей мировой державой, чья власть и влияние распространялись на всю Азию. Корабли торговали с Юго-Восточной Азией, а приезжие торговцы и дипломатические делегации выражали свое уважение, обращаясь к китайским правителям с почтением - хорошо известный ритуал "коутоу", или поклон до касания лбом земли, при приближении к императору. Отношения с некитайскими народами поддерживались чиновниками, которые подчеркивали культурную неполноценность иностранцев.

Британцы, со свойственным им высокомерием, отказались играть по этим правилам. Британские дипломаты и военные отказались подчиниться правилам. Начиная с конца XVIII века, всего через несколько лет после того, как Американская революция нанесла первый удар по британскому имперскому экспансионизму, Великобритания и Китай столкнулись в эскалационной серии дипломатических и военных конфронтаций. Британия отправила в Китай эмиссаров, требуя, чтобы Китай открыл свои города и порты для торговли и продажи британских товаров. Они предложили британскому послу поселиться в Пекине и отправили в качестве подарков образцы лучших британских технологий: часы, телескопы, оружие и текстиль. В часто цитируемом письме королю Георгу III в 1793 году китайский император Цяньлун дал отпор британским усилиям и выразил удивление, что король может быть настолько невежественным в отношении превосходства Китая: "Мы владеем всеми вещами", - писал император королю Георгу. "Я не придаю никакого значения странным или изобретательным вещам и не имею никакого смысла в мануфактурах вашей страны". Но баланс сил в мире менялся. Когда он покидал Китай после отставки Императора, униженный британский посол сообщил своему начальству, что Китай блефует. Его вооруженные силы слабы и не смогут противостоять британскому давлению. Китай, писал он, был похож на дырявую лодку, "старый, сумасшедший, первоклассный военный корабль, который удачливая череда способных и бдительных офицеров умудрялась держать на плаву все эти сто пятьдесят лет и подавлять своих соседей только своей массой и внешним видом". На самом деле, предсказывал британский посол, Китай находится в списке и вскоре будет "разбит